— Все пойдёте метельщиками! Так и знайте — уволю к чертям собачьим! — рявкнул Владимир, громко хлопнув дверью своего кабинета.
— Совсем эти бездельники обнаглели, — ворчал он сам себе. — Работать не хотят, а зарплату получать готовы! А фирма между тем на грани, теряет деньги!
В глубине души Владимир понимал, что виноват в этом только он сам, но даже мысленно признаваться в этом отказывался.
— Ну чего? Почему я должен всё проверять? У меня же целый штат сотрудников!
Фирму он получил от дяди по наследству — неожиданно и несколько странно, учитывая, что за свои сорок лет Володя особо ничем не прославился. Работал где придётся, а тут раз — и сразу бизнесмен.
Ох, думал он тогда, теперь-то я себя покажу! Но пока ничего не получалось. Фирма работала как-то сама собой, по инерции, а не благодаря его руководству. Это выводило Владимира из себя. То неделями не показывается в офисе, то заявляется, кричит, кого-нибудь увольняет «на профилактику», пытается разобраться, кто и что делает. Во всём винит сотрудников — и всё повторяется снова.
Сегодня ему вообще не хотелось здесь находиться. Накричал на всех, можно было бы уже и сваливать — завтра он едет с подругой, или любовницей (зависит от того, как назвать), на море. Денег еле набрал со всех счетов — бухгалтер чуть в обморок не грохнулся.
— Владимир Григорьевич, вы нас совсем без денег оставите. Зарплата через две недели. — Вот пусть лучше работают, чем ждать денег! Неужели сложно просто делать своё дело?
Бухгалтер сжала губы, но всё же добавила: — Вы ведь сами уволили уборщицу, которая вам не понравилась. А теперь весь офис зарос грязью. Может, наймёте новую?
Владимир повысил голос: — А почему это я должен этим заниматься?
— Потому что ту, кто этим занимается — кадровика — вы уволили ещё пару месяцев назад.
Он даже растерялся от такой наглости. Хотел что-то сказать, но бухгалтер уже ушла, закрыв за собой дверь.
«Разбаловались! Ничего не понимают!» — думал он, собираясь уйти.
Как всегда, спасение было одно — Лена. Только она его понимала, знала, как тяжело ему с этими ленивыми идиотами. Нет, вот вернётся с моря — тогда точно займётся перевоспитанием всего офиса.
Лена взяла конверт с деньгами, быстро пересчитала.
— Вечером всё оплачу. Это всё? — Лен, ну имей совесть, разве мало? — Ну, не то чтобы мало… Просто не особо и разгонишься.
— Представляешь, весь штат надо менять! — продолжал возмущаться Владимир. — Я даже свои деньги достать не могу, чтобы нормально отдохнуть. Они ещё и недовольны. И теперь эта уборщица…
Лена посмотрела на него внимательно: — Что с уборщицей? — Да я её уволил… Ты же помнишь, я тебе рассказывал — споткнулся об ведро…
Лена серьёзно кивнула: — То есть ты уволил уборщицу, потому что не заметил ведро? — Да ну, Лен, ты же понимаешь — это же неприемлемо! Зачем вообще расставлять везде вёдра?
— Ну да, конечно… — А теперь требуют новую уборщицу. Грязно, видите ли! Да пусть тряпкой обзаведутся и сами приберутся! — Так почему ты ищешь уборщицу, а не кадровик? — Потому что кадровика тоже нет. Я её раньше уволил.
Володя немного запнулся, но тут же нашёлся:
— Она мне неуважительно ответила. Нужно же уважать начальство.
На самом деле, кадровичка, молоденькая и красивая, влепила ему пощёчину при всех, когда он «по-дружески» положил руку не туда. Хотя никто и не видел, как именно он положил — вот только пощёчину все прекрасно заметили.
Ну что делать? Проглотить? Он же не слабак. К тому же, с начальством нужно дружить, а не цацкаться. Только Лене знать об этом не следовало — она была та ещё стерва. Могла и пригреть посильнее.
А вечером Лена вдруг сказала: — Володь, найди им такую уборщицу, чтобы жизнь не казалась сказкой. — Это как? — Ну, с характером. С чудачком каким-нибудь. — Ты с ума сошла? А если что-то украдёт? — А ты кабинет свой запирай. А если у них пропадёт — пусть сами разбираются.
Владимир задумался.
— Лен, ты гений! Если я найму кого-то такого, они её не решатся уволить без меня. — А значит? — А значит, будут работать. Без кофе-перекусов, за которыми уборщица бегала каждые десять минут.
Через пару дней идеальный вариант нашёлся. Пришлось обратиться к участковому — приятель помог:
— Есть одна, как раз освободилась. Двенадцать лет отсидела. Кстати, немая. — Серьёзно? А за что? — Мужа убила. С особой жестокостью. — Ого… А почему немая? — После суда перестала говорить. Подавилась, наверное, жизнью.
Общение с ней вёл участковый. Она писала ответы на бумажках. Когда узнала, что ей предлагают работу, даже улыбнулась и написала: «Спасибо».
Володя не мог понять, сколько ей лет — то ли тридцать, то ли семьдесят. Завёрнутая в платок, глаз не поднимает.
— Всем внимание! — заявил он, влетая в офис. — Это ваша новая уборщица, зовут Нина, только что освободилась. Имейте в виду — обо всём мне расскажет.
Девушки на рабочих местах переглядывались, не решаясь подойти. Нина стояла, опустив голову.
Володе некогда было задерживаться — Лена ждала в машине, через час регистрация на рейс.
— В общем, покажете ей всё, оформите, а мне пора.
Он был уверен: наличие такой уборщицы отлично мотивирует коллектив. Если человек боится — он работает лучше. А если работает лучше — значит, будет больше зарабатывать. Это он где-то прочёл в книге, когда пытался стать хорошим руководителем.
— Как всё прошло? — спросила Лена, как только он сел рядом.
— Отлично! Ты бы видела их лица!
Они рассмеялись. Впереди их ждало море, солнце и отдых. О работе думать больше не хотелось.
Нину провели по офису, объяснили, где что находится. Она сразу взялась за швабру. Коллеги поглядывали осторожно, но Нина никак не стремилась к общению. Мыла, полировала, и уже через два дня офис стал сиять. За исключением кабинета шефа — тот был закрыт.
Нина бесшумно перемещалась по углам, ни с кем не заговаривая. Однажды к ней подошла бухгалтер:
— Нина, скажите, а как вы относитесь к комнатным цветам?
Нина улыбнулась, кивнула и вопросительно посмотрела на бухгалтера.
— Дело в том, что соседний офис переезжает. У них много комнатных растений, а забрать всё не могут. Мы согласились принять часть цветов. А ты бы могла за ними присмотреть?
Нина снова кивнула. Затем достала свой блокнот и написала:
«Очень люблю возиться с растениями».
— Отлично! — обрадовалась бухгалтер. — Тогда я распоряжусь, чтобы их сюда перенесли. А дальше уже как знаешь — расставляй, пересаживай, делай так, как тебе подскажет сердце.
Нина кивнула ещё раз.
Через три дня офис выглядел совсем иначе. Цветы, которые прибыли в довольно плачевном состоянии, будто ожили. Листья стали ярче, стебли — крепче. И Нина как будто сама немного «расцвела» — стала чуть увереннее держаться, чаще смотреть в глаза. Иногда девушки замечали, как она шевелит губами, словно говорит что-то цветам.
Понятно, что говорить она не могла — она же немая. Но в этом было что-то трогательное.
На обеденный перерыв девушки, не сговариваясь, позвали её к себе. Нина смутилась, но согласилась. Она давно не чувствовала такого простого, человеческого тепла. Как давно с ней никто просто так не общался — без страха, без осуждения, без жалости.
Девчонки щебетали без умолку, рассказывали про работу, мужей, детей, магазины и сериалы. У Нины голова чуть закружилась от потока информации. Но она не чувствовала раздражения или усталости — наоборот, ей было тепло и спокойно.
Перед тем как разойтись, Марина Олеговна, бухгалтер, тихо произнесла:
— Ниночка, вы настоящий мастер. С этими цветами… Просто невероятно. Такое чувство, что они всегда здесь стояли. Вы очень точно всё расставили.
Девочки загомонили, радуясь за старшую коллегу, а перед самым уходом к Нине подошла Аня:
— Нин, можно один личный вопрос? Почему вы так одеваетесь? Это ваш стиль или есть какие-то причины? Потому что вы явно красивая женщина, но прячете это.
Нина вздохнула и достала блокнот:
«У меня ничего не осталось. После всего — только то, что дали добрые соседи».
Аня кивнула:
— Я так и думала. Не переживайте, всё изменится.
На следующий день она принесла большую сумку:
— Вот, мы с мамой чистили шкафы. Если что-то не подойдёт — отдадите кому-нибудь.
Нина снова написала:
«Я не могу этого взять. Это слишком дорого и красиво для меня».
— Глупости! — ответила Аня. — Вы наденете это. Будете красивой. Перестанете прятаться.
Дома Нина аккуратно разложила вещи — платья, свитера, джинсы — и долго рассматривала их, как что-то невиданное. Потом села и заплакала. Жизнь была такой несправедливой.
Она вышла замуж молодой, вскоре родила дочь. Всё казалось нормальным, пока муж не стал меняться. Он стал общаться со странными людьми, носил дома какие-то длинные одежды, шептал слова, похожие на молитвы. Днём был обычным человеком, а вечерами становился кем-то другим.
Нина боялась оставлять его с ребёнком. Что-то было не так. Однажды её охватило сильное предчувствие — она даже не смогла объяснить, почему побежала домой. Прибежала как раз в тот момент, когда муж занёс нож над их маленькой дочкой. Та была связана и не кричала — парализованная страхом.
— Стой! — закричала Нина. — Что ты делаешь?!
— Не подходи! — завопил он. — Я должен это сделать! Иначе все погибнут!
Она схватила первую попавшуюся вещь — чугунную совковую лопату, которую купила в антикварном магазине. Подбежала и ударила. Потом ещё. И ещё. Она не думала о последствиях — она защищала свою дочь. Судмедэксперт позже отметил: удары были жестокими, но понятными.
Ей дали максимальный срок. Родители мужа сделали всё, чтобы посадили именно её. Её мать умерла от инфаркта, пока Нина отбывала наказание. С дочерью видеться не разрешали — девочка жила у бабушки и дедушки по отцовской линии. Нина не настаивала: «Зачем ребёнку такая мать? Пусть растёт без этого клейма».
Иногда она наблюдала за дочкой издалека. Красивая, умная, светлая… Но никогда не показывалась ей.
На следующий день Нина пришла в офис в новом образе — в обтягивающих джинсах, белой блузке и туфлях на низком каблуке. Аня ахнула:
— Я знала! Вы красавица!
Девчонки окружили её, хвалили, восхищались, говорили, что она звезда, а не уборщица.
Марина Олеговна мягко добавила:
— Жаль, что вы не говорите. Если бы услышали вашу историю, мы бы поняли, что вы не опасны. Что вы не тот человек, за которого вас принимают.
Тогда Нина впервые за долгое время произнесла:
— Я могу говорить.
В комнате повисло молчание.
— Я просто не говорю. Чтобы никто не начинал расспрашивать о прошлом. Но вы… вы ко мне так отнеслись. Так, как давно никто. Так что я расскажу вам всё.
В это время Владимир решил проверить, как идёт работа в офисе.
— Интересно, сидят ли эти бездельники на месте, не шумят?
Он открыл камеру наблюдения и замер.
Это вообще его офис? Где весь этот зелёный хаос? Откуда столько растений?
Он переключал камеры, пытаясь понять, где все сотрудники. Наконец нашёл — все собрались в главном зале. В центре сидела женщина — высокая, стройная, ухоженная, с живым взглядом. Владимир увеличил изображение и опешил.
Это была Нина. Его уборщица. Бывшая заключённая. Та, что якобы убила мужа. Но сейчас она не только выглядела иначе — она говорила. Говорила, а все слушали внимательно, потом кто-то обнял, кто-то заплакал.
— Чёрт возьми! — пробормотал он. — Да как это может быть? Ведь она же немая!
Он даже телефон отложил. Нужно было срочно ехать туда лично. Нельзя оставлять всё без контроля.
Но было уже поздно.
Нина проработала уборщицей недолго — до тех пор, пока Владимир не вернулся. Девчонки помогли ей найти более подходящую работу, поручились за неё. Через год она получила повышение. За ней начал ухаживать хороший человек, которому было не важно её прошлое. А ещё Аня поговорила с её дочкой, рассказала правду — не ту, что внушали бабушка и дедушка.
И однажды Нина увидела на своём пороге дочь. С того дня они ни одного дня не пропустили без общения — как будто пытались нагнать упущенное.