То, что никогда не надо говорить, что ты счастлива в браке, Наташа поняла давно. Как кому-то ответишь на вопрос о семье и муже, что всё отлично, так и начинаются дома какие-то ссоры на пустом месте.
Но в этот раз её Серёжа преподнёс настоящий сюрприз. Он полгода назад вышел на пенсию, и сидел дома, не желая ничем не заниматься.
— Сначала отдохну, а потом чем-нибудь займусь по душе. А денег нам и так хватит, да ведь ты ещё работаешь… — говорил он жене.
Наташа много лет руководила отделом на заводе, была при хорошей зарплате и уважаема в коллективе. Но и ей уже хотелось выйти на отдых. Только привычка утром вставать и идти на работу поднимала её рано, и женщина торопилась на своё рабочее место.
— Ничего, — говорила она дочери, — вот помогу ещё внучкам, а то ведь вам больше никто не поможет. Папка наш вышел отдыхать, бездельничает дома, а я, пока силы и терпение есть, поработаю.
Наташа всегда считала себя главой в отношениях с мужем. Она и зарабатывала больше, и возила его по санаториям, в путешествия, а Сергей любил лечиться, пассивно отдыхать, и дома не очень стремился помогать супруге.
— Мама, ты хоть уборку квартиры передай отцу, — советовала дочка, — тебе уже пятьдесят восемь лет, ты много трудишься, а он теперь свободен! И когда-то надо ему начинать хоть немного по дому что-то делать.
Наташа только улыбалась. Она знала, что если по её просьбе Серёжа и пропылесосит ковры, комнаты, то потом она всё равно переделывает, находя пыль в углах.
— А ну тебя. Не угодишь, — ворчал Сергей, усаживаясь перед телевизором, — не нравится, тогда сама делай как тебе надо.
— А тебе не надо жить в чистоте? – спрашивала жена. Но Сергей уже её не слышал, переключая каналы телевизора.
И вот теперь, когда Наташа была на работе, как выяснилось через некоторое время, он присмотрел себе подругу-любовницу из соседок. Это стало таким ударом для Наташи, всегда считавшей, что её муж тюфяк и лодырь!
— И как он мог такое сделать? Точно: с ума сошёл, — плакала Наталья на плече у дочери.
— Да это просто старческий маразм у него начинается. Не может быть, чтобы он так поступил с тобой. Ведь ты его всю жизнь опекала, обстирывала, тряслась над ним, как над ребёнком, лечила, по санаториям возила… — отвечала дочь Алёна, удивляясь переменам в семье.
— Перед внучками стыдно, — рыдала Наташа, — ведь девчонки уже большие, всё понимают. А главное, чего ему не хватало? Любви?
— В таком возрасте? Любви? Не смеши меня, мама… — улыбнулась Алёна, — это хватается человек за кого-то, чтобы почувствовать себя молодым ещё, хотя время всё равно катится к закату, уж извини меня за такое сравнение… Но прежде надо думать о родных людях, какую ты им рану нанесёшь, как ты их обидишь…
— Да никогда он не думал так о нас. Он всегда был эгоистом, ты же знаешь папу, Алёнка, — вытирала слёзы Наташа, — и я сама виновата. Ты права. Избаловала его до крайней степени. Нельзя так. А он мужчина!
Наташа встала и поправила причёску перед зеркалом. Она уже жила одна несколько дней, после того, как муж заявил, что уходит к другой. Он взял свои вещи, и просил не преследовать их с Юлей, так как они живут рядом, в соседнем подъезде, и не стоит перед всем домом устраивать спектакли.
Наташа была сильной женщиной. Но такого удара из тыла никак не ожидала.
— Мамочка, я с тобой. Соберись, не раскисай. Ты же умница, — просила её дочка и часто навещала.
Наташа проплакала неделю, а потом решила отпустить ситуацию, и не мучить себя и дочку.
— Всё, моя родная. Я в порядке, — уверяла она Алёнку по телефону, — не волнуйся, приходить не надо. Я работаю, устаю, а дома так тихо. Непривычно. Но я больше хандрить не намерена. У меня есть вы. И я очень люблю вас. А он пусть живёт как хочет. На развод я подавать не буду. Сам пусть подаёт. Квартира у нас хорошая, куплена моими родителями на свадьбу. Дом – полная чаша. Делить имущество на старости лет? Ведь он не будет в выигрыше. Так что поживём – увидим, что будет дальше.
Наталья взяла себя в руки и с гордо поднятой головой ходила по двору, здоровалась с соседями, избегая щекотливой темы для разговора. А люди с жалостью смотрели на неё, осуждая поступок Сергея.
И тем не менее, наблюдать за таким любовным треугольником соседям было интересно. Сергей ушёл к Юле, которая была всего на три года младше его.
— Не так уж и молода молодая-то… — шептали бабушки на скамейке, — и не побоялась разрушить семью. И что ей за прок от пенсионера? Не с кем чая выпить, что ли…
Но как уж удалось Юлии согреть Серёжу, что стал он по выходным ковры выбивать во дворе, и сумки носить из магазина, и встречать новую супругу с работы, заботливо попуская её в подъезд первой, открывая перед ней дверь.
Эти новости доходили и до Наташи. Она только улыбалась и кивала:
— Надолго ли его хватит? Посмотрим…
Разводиться с женой Сергей не спешил. Но и видеться с ней не хотел, избегал встреч и объяснений. Это больше всего обижало Наташу вначале. Потому что придраться в их отношениях ему было не к чему. И оба это знали. И оттого измена Сергея била больнее.
Но с каждым месяцем Наташа всё больше успокаивалась, привыкала заботиться только о себе, стала выходить чаще с подругой на концерты, ездить в баню, и не отказывалась ни от каких предложений сходить в гости к приятельницам.
Её жизнь стала даже разнообразнее, комфортнее, и она видела, что Сергей уже встречая её, почти кланяется ей, здороваясь.
— Привет, чудак… — только и отвечала она, отворачиваясь.
А у него с Юлией произошли перемены. Поначалу приятная жизнь и обаяние любовницы радовали его, но буквально спустя год началась чёрная полоса в жизни Юли. Она, поскользнувшись на ледяной тропинке, однажды сломала ногу. Перелом оказался сложным, и женщина перенесла операцию.
Всё это время за ней ухаживал Сергей. Она не могла передвигаться. Только еле-еле на костылях по квартире.
— Бог в шельму метит, — шептались бабушки у подъезда, осуждая Юлю, — вот теперь и получила по заслугам. Будет знать, как бегать за чужими мужьями…
Сергей даже похудел, так как теперь все заботы по дому были на нём: от походов по магазинам, уборки и до готовки. Юля перенесла и вторую операцию, так как нога срослась неправильно и снова потребовалось вмешательство хирургов.
После того, как гипс был снят, женщина осторожно стала выходить на улицу, но болезнь всё-таки ослабила её организм, и как назло она стала часто болеть простудными заболеваниями. «Из болезни в болезнь,» — так говорили соседки.
Настроение у Сергея было постоянно неважным. Не такой он представлял себе свою новую жизнь. Да и не привык он за кем-то ухаживать. А у Юли обострился к тому же диабет, который она от него прежде скрывала.
Всё чаще встречался Серёжа во дворе с Наташей якобы случайно, заговаривая с ней о дочери и внучках.
— Соскучился я по ним сильно… — с грустью говорил он, — да вот съездить сейчас никак не получается. Я ухаживаю за Юлей.
— Значит, Юля дороже тебе родных внучек и дочери, — резко ответила Наташа.
— Это не так… Но не знаю, как они меня ещё примут… — осторожно заглядывая в глаза жене, ответил Сергей.
— Ясно – никак. И видеть тебя никто уже не хочет. И говорить не о чем. У тебя другая жена, семья, жизнь. Нам там нет места. Ты сам так и решил. Ни с кем из нас не посоветовался. Вот и сиди теперь около Юли, подноси ей воды и лекарства, — Наташа улыбнулась и прошла к себе.
Такие встречи Сергея с женой всё чаще стала наблюдать с балкона Юля. Она выражала недовольство Сергею. Не думала любовница, что Сергей не поторопится на ней жениться, и не удастся ей построить свою настоящую семью.
— Верно мне сестра говорила, — плакала она дома, когда Сергей приходил после встреч с женой, — на чужом несчастье своего счастья не построить… И когда ты перестанешь смотреть на неё?
— Ты ревнуешь? А какое тебе дело? Она – моя жена! – уже не стесняясь соседей, кричал Сергей.
Юля позвонила своей сестре, и та увезла её к себе, чтобы помочь наконец, крепче стать на ноги.
А Сергей снова звонил в дверь своей квартиры. Наташа округлила глаза, когда увидела мужа на пороге с вещами.
— А что такое? – поразилась она, — неужели каникулы закончились? И где же? И как же теперь вы будете без своей любви?
Сергей, переминаясь с ноги на ногу, попросил разрешения войти.
— Ну, войти-то можно, но только ненадолго… Некогда мне разговаривать. Я в театр иду, — ответила Наташа.
Сергей опустился на колени, и обнял за ноги жену.
— Но, но…Только без рук. Что такое? Выгнали уже? Только на год и хватило? – спрашивала Наташа, отстраняясь.
Но и без объяснений было всё понятно. Сергей выглядел весьма плачевно. У него тряслись губы и руки, и в конце концов полились слёзы по щекам.
— Мне некуда идти… Прости, Наташа… Я подлец… Но ты же добрая… — всхлипывал он, — ты простишь меня…
— Вот только не надо всего этого. Не порти мне настроение. Я ухожу на спектакль. Иди в свою комнату. Ты же прописан тут. И мы пока официально не разведены. Живи, как сосед по кухне. Продукты покупай свои, полка в холодильнике нижняя – твоя. Уборка квартиры – по очереди. Коммунальные платежи – совместно.
— Ну, хоть что-то совместно… — попробовал шутить Сергей, — благодарю…
Наташа вернулась домой поздно. Муж ждал её на кухне, приготовив нехитрый ужин: салат, отбивные и компот из сухофруктов, который так нравился жене.
— Так. Спасибо. Но я поздно не ужинаю. Спокойной ночи, — сказала она, скрывшись в своей комнате.
И дальше жизнь потекла тихо, но совершенно она не была похожей на ту, прежнюю, когда не было между супругами разлуки.
Теперь они жили как соседи, как и просила Наташа. Каждое утро Серёжа с надеждой заглядывал супруге в глаза, но в них всё так же не таял лёд, и Наташа, наскоро собравшись, уходила на работу.
— И как ты могла так легко простить его? – недоумевала дочка, встретившись с мамой в кафе.
— А почему ты решила, что легко? И что – простила? – тоже спросила её Наташа. Она отвела в сторону глаза и тут Алёна увидела, что по лицу мамы побежали слёзы.
— Извини меня, мама… — Алёнка обняла мать, — но я вас обоих люблю и тоже переживаю. Ну, что же он наделал…
Алёна тоже плакала. Мама и дочь вытирали друг другу слёзы и улыбались, и вздыхали.
— Как хорошо, что у меня есть ты, доченька. С тобой и поплакать можно, и пожаловаться тебе можно. А папа… Ну, вытворил на старости лет. Опозорил семью. И сам он не рад. Ты бы видела его собачьи глаза каждый раз, когда он смотрит на меня. Это не всякий выдержать может.
— Всё так и делает сам? – спросила дочка.
— Ага, и готовит, и убирается. Старается. Даже сам себе постельное меняет, и на рынок за мясом ходит. Ну, питаемся уже вместе неделю как. Ты знаешь, вкусно у него получается картошку жарить…
Женщины захохотали и оглянулись на официанта, который с недоумением смотрел на них.
— Нас кажется, принимают за дурочек, — улыбнулась Алёнка, — мы то плачем, то хохочем.
— Пошли домой, доченька. Проводи меня. И на папу посмотришь…
Они пришли домой. Сергей заволновался, увидев Алёну. Но обрадовался, когда дочь слегка обняла его. Он расчувствовался, стал что-то бормотать, спрашивать о внучках, извиняться.
Ужинали они втроём, говорили о работе, погоде, внучках, и о предстоящем отпуске Наташи.
— Я поеду в санаторий с подругой, как и было решено заранее, — рассказала Наташа, — а вы тут хозяйничайте, поливайте цветы…
Она уехала, а Сергей остался дома. С этих пор жена уже не брала его в поездки, предпочитая ездить на курорты с приятельницами. Сергей навещал внучек, привозил им гостинца и подарки, либо они приезжали к деду в гости и помогали ему убирать квартиру к приезду бабушки Наташи.
Вскоре и Наташа вышла на пенсию. Она уже не вспоминала об измене мужа, как и соседи: поговорили и успокоились, решив, что Наташа – святая женщина, и что Сергею неслыханно повезло: не остался на улице.
А супруги так и не обрели прежнего тепла и доверия. Они жили как соседи в коммунальной квартире. У каждого была своя комната, каждый сам себе готовил что хотел, и у каждого был свой распорядок дня и заботы.
Никогда уже соседи не видели их выходящих вместе под руку. Лишь изредка они садились в машину вместе, если ехали за покупками или к внучкам.
Постепенно Сергей привык к такому образу жизни, и успокоился. Наташа уже не заботилась о нём как раньше. Целый год жизни без мужа приучил её думать больше о себе.
И лишь, когда один из супругов болел, границы разделения временно сливались. Больному готовилась еда, приносились лекарства, и ухаживали они друг за другом заботливо и сердечно.
И лишь однажды Сергей сказал Наташе, когда лежал с температурой:
— Когда я болею – ты прежняя… Но не могу же я болеть всегда. От этого умирают…
— Все мы умрём, — спокойно ответила Наташа, — выздоравливай скорее, а то что-то и я себя неважно чувствую…Будет твоя очередь за мной смотреть…
Так они и жили, взаимно оберегая друг друга.
Бывшая разлучница Юля выздоровела и вернулась домой. Она не смотрела в сторону супругов, будто бы и не существовало в её жизни Сергея, той поздней внезапно вспыхнувшей надежды на любовь. Очень скоро она сильно растолстела, видимо, «заедая» своё одиночество. И в постаревшей грузной женщине было уже не узнать прежней смазливой соблазнительницы.
А вот Наташа, наоборот, держала себя в хорошей форме. Она стала заниматься ходьбой в парке с подругами и возвращалась домой румяная и весёлая.
Сергей уже привык встречать жену чаем, чтобы поговорить. Наталья умела слушать и была остроумной собеседницей. Они пили чай, а потом расходились по своим комнатам и затихали. Сергей смотрел фильмы на небольшой громкости, чтобы не мешать Наташе, а она читала книги или говорила с дочкой или подругами по телефону, делясь своими новостями и хорошим настроением.