Мы не дождались зелёного коридора. Спустя два месяца уезжали из оккупированного Бердянска на своей машине с такими же отчаявшимися людьми, когда поняли, что в родном городе стало опасно жить. Просто примкнули тридцатыми по счету к колонне, о которой накануне узнали в вайбере.
Утром, на пункте сбора к нам подошел восемнадцатилетний парень с просьбой забрать его. Знакомимся: зовут Саша, студент, из Мариуполя. До этого добирался десять дней в Бердянск в обход фильтрационного пункта в Мангуше, теперь третий день подряд просится в машины с надеждой выбраться в Запорожье. Его не берут: или места нет, или с мариупольцем призывного возраста не хотят связываться. У него с собой рюкзак с бутербродами и ноутом, и пакет с зимними кроссовками – это все, что осталось из вещей. Родители с бабушкой и дедушкой выбираться думают, но позже.
В шесть тридцать мы выехали из города.
– Только молчите!
Водитель медленно подъезжал к блокпосту. Машины из колонны ждали своей очереди, оккупанты жестами указывали, кому и где остановиться. Досмотр на блокпостах – это как рулетка: повезёт – не повезет. С неожиданным появлением пассажира у нас на ходу родилась легенда – он наш племянник. Мы быстро обменялись информацией: сколько лет родителям, как зовут, где учится, коротко о том, как добирался в Бердянск. У всех троих были разные фамилии, но с нами была кошка, и со стороны мы были похожи на семью.
– Ваши документы.
Кольцо Азовское, блокпост, люди в “атаке”, глаза сверлят. Проверяют тщательно и долго паспорта, мобильные телефоны, осматривают багажник.
Мы ехали, готовые к самым печальным раскладам. Уже знали, что могут отжать машину, забрать ноутбук, оставить себе мобильный, найти припрятанные деньги, просто прицепиться к любой мелочи и задержать на неопределенное время.
Благодарили всех, кто прошел этот путь до нас и делился своими историями в чатах и группах. Перед отъездом тщательно чистили телефоны: стирали часть своей жизни в галерее – удаляли фотографии и видео, где мы в походах, в поездках, на соревнованиях по страйкболу, на съёмках (потому что все в камуфляжной форме). Сносили посты в соцсетях с любым двояким значением. Позже выяснили, что, даже если у вас безобидный контент, нет никаких гарантий. В момент просмотра может прилететь от ваших друзей патриотическая весточка. По итогу оказалось, проще снести инстаграм и фб вообще. Но это тоже не всегда работает, были случаи, когда заставляли загрузить приложения, а там – как повезет.
Банковские установки тоже удаляли, могут посмотреть транзакции и потребовать себе на карточку перевести деньги. Да и вид украинских логотипов неизвестно какую вызовет реакцию: обычно черный ярлык Монобанка теперь с флажком нашей страны, и зелёное яблоко А-банка теперь окрашено в наши цвета.
Нам советовали оставить “Дію” в телефоне, дабы была возможность подтвердить свои документы на наших блокпостах, но “веселые” разработчики на главную страницу бросили слоган: “Русский корабль иди на хуй” – и мы прозрели за день до выезда, представляя реакцию оккупантов. Телеграм тоже снесли, там столько всего было, не хватило бы месяца на чистку рядов. Ехали только с вайбером, в котором остались рабочие моменты и безобидные переписки.
С абсолютно чистым телефоном перемещаться опасно, может вызвать подозрение. Кнопочный телефон – тоже не вариант, прокатывало только в первые дни бегства.
Мы готовились тщательно и не рисковали – любая вещь, даже отдаленно напоминающая стиль милитари, или выдающая проукраинскую позицию, были спрятаны надёжно.
Блокпост в Дмитровке, потом в Зеленовке – та же схема, проверяющие в черном. Вопросы: служил – не служил, что везёте, колющее-режущее, почему и куда едете, где студенческий, нет ли случайно сигарет. Ответы: не служил, плохое здоровье, военника нет, опасное не везём, едем к родне в Запорожье искать работу, студенческий сгорел, есть фотография, возьмите сигареты.
Дальше сворачиваем на дорогу, которая петляет между богом забытыми селами. Пока едем, кто-то постоянно отстает – асфальтовое покрытие в ямах, машины глохнут, страдают днище, выхлопная труба, колеса.
Снова блокпост, в открытое окно машины наклоняется тело в засаленном камуфляже, небритый, глаза стеклянные. Протягиваем паспорта. Дальше сюжет развивается на каждом пункте по-разному.
Пока стояли в ожидании очереди, наблюдали всякое: вот парень быстро стаскивает свитер, снимает штаны – ага, проверяют наличие татуировок. Женщина присела на корточки перед открытым ноутбуком, рядом рашист внимательно пересматривает содержимое папок. Роются в чемодане девушки, она красноречиво что-то объясняет. Мужчина открыл багажник, а там разложена сверху колбаса, печенье – ага, это для заманухи, чтобы отвлечь внимание. Остановили грузовой мерс, девушка выскочила с пассажирского сиденья, открыла двери, вытащила большой пучок петрушки, протянула. Военный расплылся в улыбке, стоит с автоматом и машет ей, проезжайте.
Каждый откупается, чем может. Происходит какой-то сюр – игра, о правилах которой все догадываются, но никто не знает, сработают ли они.
По всему салону нашей машины разложены пачки сигарет – это “пропуск”.
Наша очередь.
– Есть карточка Водафона?
– Что? (От неожиданности вопроса тормозим, не знаем, что сказать).
– Симка свободная?
– Ааа… Нет. Есть сигареты. (Протягиваем заготовленную пачку).
– Ну, давайте.
Проезжаем села. Глухо. Людей не видно, по улицам шастают только куры и петухи. Блокпост. Стоим долго. Какая-то суета вокруг. Обеденное время. Грустный дневальный на “фишке”. Военные одеты в российскую форму – “цифровую флору”, в стоптанных берцах, с калашами и деревянными прикладами. Из хаты выскакивают двое со сковородкой, накрытой крышкой, куда-то понесли. Один сидит на завалинке, курит, другой подходит к нам:
– Выпить есть?
– …. (Снова тормозим).
– Ну, водка?
– Аааа… Нет. Есть напиток. (Протягиваем бутылку сладкой газировки).
– Давай.
Пропускают. Едем дальше. Мы отстали, не видим нашей колонны. На встречке двое возятся с красной “копейкой”, по-видимому, у кого отжатой. Тормозят нас. Подходят. Как выразился наш водитель, “одетые в форму номер восемь: что украли, то и носим”. Вопрос:
– Насос есть?
Есть, но я молчу. Водитель включается быстро:
– Нет, не брали. А зачем?
– Та карбюратор продуть надо.
– Аааа… Сигареты есть.
Протягиваем, берут. Едем дальше, уже становится смешно. И это армия, которая на втором месте в мире?!?? Это все похоже на какую-то шайку разбойников-попрошаек. Одним словом – банда. У нас истерика от смеха, скорей всего, уже побочное явление от напряжения. Не видим нашу колонну, пытаемся не сбавлять скорости. На встречу едет тонированная машина цвета хаки, направляется ближе к нам, даёт знак фарами, мы тормозим. Уже не знаем, чего ждать.
– Только не ржать, – водитель нас успокаивает. Затихли, сидим серьезные.
Подъезжают, равняются с нами. Через боковое окно видим бородатых “кадыровцев”, одеты в “британку”, смотрят внимательно.
Вопрос:
– Бензин есть?
– Только в бензобаке. (Отвечает быстро водитель, как будто тренировался).
– А где заправка? Не знаете?
– Нет, не попадалась.
Разъехались. Дали крюк, попали в тупик, не туда свернули, и спросить не у кого – на улицах ни души. Вернулись. Поймали связь. Сориентировались. Догнали своих.
О том, что блокпост последний, понимаем по количеству военной техники: грузовики, тягачи, пикапы снуют взад-вперед. Для нас процедура повторяется.
Впереди в колонне спринтер, его не пускают, требуют пять тысяч. Люди скинулись наличкой, у кого что было. Проехали.
Дальше перемещаемся вместе, по обочинам мины, петляем. Дорога ровная, только после ремонта, а мы сидим и ругаемся. Нам бы жить и радоваться, кататься друг к другу в гости, путешествовать по стране, ну, какого фига они к нам приперлись.
Слышим взрывы, в поле видим столбы дыма. Жутко. Это она – зона боевых действий. Молчим и ждем. И боимся смотреть в глаза друг другу, а только вглядываемся вдаль туда, где вереница из машин. И так уже хочется быстрее преодолеть эту черту, и в мыслях ты уже бежишь туда дальше, по дороге, где наши. И это слово имеет теперь другое значение.
Было три часа дня, когда мы увидели блокпост с украинским флагом, военных с шевронами, и услышали:
– Добрий день. Ми з України. Ваші документи. Звідкіля ви?
– Ми з Бердянська. З України.
P.S. Нам дуже повезло, у порівнянні з тим, як за останні півтора місяці їхали люди по маршруту Бердянськ – Запоріжжя. То відправляли на Василівку, потім через Токмак на Оріхів, знов зміна – їдуть через Пологи. Деяких завертали, казали нема чого їхати, там боїові дії. Хтось добирався дві-три доби, ночував у полі, без їжі та теплого одягу, економлячи бензин, терпів у холодній машині, аби дістатися до своїх. Люди тікали, бо знали, що життя на окупованій території не буде, бо відчули, що таке справжня свобода.
Lika Rudnickaia
