Понедельник в просторном, залитом солнцем помещении агрофирмы гудел, как встревоженный улей. В зале шло итоговое собрание, но большинство уже думали о своих делах. И вдруг директор — крепкий мужчина лет пятидесяти по имени Виталий Семёнович, всегда безупречно одетый в аккуратную клетчатую рубашку — поднял руку, призывая к тишине.
Его взгляд скользнул по рядам и остановился на Марии Аркадьевне. Та сидела, опустив глаза, немного в стороне, будто стараясь слиться со стеной. Она не любила внимания, особенно такого.
— Мария Аркадьевна, подойдите, пожалуйста, — его голос прозвучал неожиданно мягко.
Маша, невысокая женщина с добрыми, но уставшими глазами, медленно встала. По залу пробежал еле слышный шорох перешёптываний. Подойдя к президиуму, она нервно теребила край своей рабочей кофты. Директор улыбнулся и протянул ей плотный глянцевый конверт.
— Это вам, Мария Аркадьевна, — сказал он так, чтобы услышали все. Затем понизил голос и добавил: — Вы это заслужили. Пусть в вашей жизни будет немного волшебства.
Руки у неё задрожали, когда она взяла конверт. Приоткрыв его, Маша не смогла сдержать восклицания. Внутри лежала не денежная премия, как она ожидала, а яркая, переливающаяся всеми цветами радуги путёвка в элитный южный отель. Картинка с морем и белоснежным песком казалась чем-то из чужого, недосягаемого мира.
— Виталий Семёнович… я… я не могу… — вымолвила она, растерянно глядя на него.
— Можете и должны! — твёрдо ответил он, обращаясь теперь ко всем сотрудникам. — За этот год Мария Аркадьевна сделала для нас больше, чем многие за всю карьеру. Она перевернула хозяйство с ног на голову — и только в лучшую сторону!
По залу прокатился одобрительный гул, перемешанный с добродушными подначками.
— Гляди-ка, «любовь да голуби», версия новая! — хмыкнул кто-то из бухгалтерии.
А Яков Петрович, местный тракторист и самый настойчивый поклонник Маши, воодушевлённо гаркнул:
— Эх, жди кавалера на белом коне, Машка! За нашу Марию Аркадьевну!
Кто-то рядом тут же поддел его:
— Только бы не отвалил конь ночью, как в прошлый раз после корпоратива!
Зал снова взорвался смехом. Маша покраснела до самых корней волос, но смеялась вместе со всеми. Этот шум, эти грубоватые шутки давно стали для неё родными — символом того, что её здесь принимают.
Она благодарно посмотрела на начальника.
— И это ещё не всё, — подмигнул он. — После собрания загляните в бухгалтерию. Вам положена хорошая премия. На наряды!
Маша медленно вернулась на своё место, сжимая в руках заветный конверт. Она смотрела на картинку с морем и не могла поверить, что это реальность. Мысль крутилась одна, почти забытая, почти невозможная: «Господи, правда, со мной может случиться чудо?»
Вечером, когда рабочий день закончился, Маша сидела на крыльце своего домика, который ей предоставила фирма. Лёгкий ветер доносил запах свежескошенной травы и парного молока. Как много всего изменилось за последний год. А ведь совсем недавно казалось, что жизнь уже ничего не подарит.
Десять лет назад всё было иначе. Она была выпускницей филфака, полной надежд и мечтаний о большой городской карьере. Шумные улицы, университетские лекции, друзья, книги, бессонные ночи. И вот тогда появился Павел — обаятельный, умный инженер, с которым ей казалось, она нашла своё счастье.
Но со временем романтика исчезла. Сначала были мягкие намёки: «Зачем тебе работа? Я обеспечу». Затем появились требования, потом — истерики. Один раз он ударил её — из-за какой-то глупости, пересоленного супа. Она плакала, он просил прощения, и она прощала. Так начался страшный замкнутый круг.
Всё закончилось холодной зимней ночью. После очередного скандала, Маша, в одном халате и тапочках, выбежала на улицу. Она не видела ничего вокруг — лишь снег, боль и страх. И только в больнице, очнувшись от боли, рядом оказалась добрая женщина — Галина Андреевна, жена умершего ветерана. Именно она предложила ей уехать в Новоандреевку.
Так началась её новая жизнь. Маша работала на ферме, училась, ошибалась, но не сдавалась. Со временем она стала частью деревенского коллектива. Её приняли, полюбили. И даже Яшка с его частушками стал своим.
Особенно трудной оказалась та зима, когда метель оборвала электричество, и в телятнике стало слишком холодно. Маша приняла решение, от которого зависело всё хозяйство: спасти животных любой ценой. Она открыла свой дом для новорождённых телят, провела ночь среди соломы, молока и тепла человеческих рук.
Именно после этого случая Виталий Семёнович решил, что простой премии мало — Маша заслужила настоящее чудо.
Сборы в отпуск казались сказкой. Она крутилась перед зеркалом, примеряя новые вещи, купленные на премию. Неужели это она — улыбающаяся, живая женщина с блеском в глазах?
Подруги советовали ехать в город на такси, но Маша, привыкшая экономить, отказалась.
— Ничего, автобус довезёт. И дешевле, и привычнее.
Но посреди пути автобус внезапно заглох посреди леса. Сотовая связь пропала. Маша вышла на дорогу, с чемоданом в руках, чувствуя, как внутри поднимается знакомая паника. «Всё сорвётся. Опять», — думала она, сдерживая слёзы.
И в этот момент из-за поворота показался странный кортеж — две чёрные машины, и между ними — блестящий внедорожник. Он остановился рядом. Из салона вышел высокий мужчина в кашемировом пальто. Его голос был мягким, но уверенным:
— У вас что-то случилось? Почему вы плачете?
Маша с удивлением посмотрела на него. И не знала, что этот случай станет началом чего-то нового.
Маша, вытирая слёзы платочком, сбивчиво рассказала о поломавшемся автобусе и сорвавшейся поездке. Мужчина, представившийся Александром Викторовичем, внимательно выслушал её, а затем неожиданно сказал:
— Я лечу на юг по делам — на частном самолёте. Если не боитесь — могу подбросить.
Мария замерла. Частный самолёт? Это звучало как из фильма. Она растерянно пробормотала:
— Я… даже не знаю, как вас благодарить…
— Садитесь, — улыбнулся он, распахивая дверь машины.
Через час она уже сидела в мягком кресле уютного салона, глядя в иллюминатор на белоснежные облака внизу. Неужели это действительно происходит? Неужели с ней может случиться настоящее чудо?
Александр оказался удивительно простым и доброжелательным человеком. Он заказал им кофе, и разговор потек легко, без пауз.
— Простите, если я слишком личное, — произнёс он, пристально глядя на неё. — Но мне просто интересно: вы умная, образованная женщина. Почему вы работаете дояркой?
И Маша, сама не понимая почему, начала рассказывать. О филфаке, о мечтах о большой карьере, о Павле, о том, как потеряла себя. Говорила осторожно, не вдаваясь в самые страшные подробности, но давая понять, что прошла через ад.
Александр слушал внимательно, не перебивая. В его глазах не было жалости — только искреннее сочувствие.
Потом он заговорил о себе:
— Знаете, я вам даже завидую. У вас в Новоандреевке живут настоящие люди. А вокруг меня одни маски, фальшивые друзья, которым нужны мои деньги. Двадцать лет назад я потерял лучшего друга. Вернее, сам его предал. И так и не нашёл сил попросить прощения. Он исчез, а я остался один с этой болью.
Он замолчал, глядя в окно. Маша смотрела на него и чувствовала, как внутри всё сжимается от сострадания. «У меня тоже был настоящий друг, — подумала она о Галине Андреевне. — И теперь я сама ищу своё место в жизни».
— Мы должны обязательно встретиться на отдыхе, — сказал Александр, когда самолёт начал снижаться. — И поговорить ещё.
Первые дни на курорте казались сном. Маша, осторожничая, намазалась кремом с ног до головы, но всё равно обгорела — красная, как рак. Александр заметил это, рассмеялся и, несмотря на её протесты, потащил в воду, уверяя, что морская вода — лучшее лекарство.
Вечером они сидели за столиком в тихом ресторанчике на берегу. Горели свечи, играла музыка, шумело море. Маша чувствовала, как годы напряжения и страха покидают её тело. Наконец-то она могла расслабиться.
— Я потому и избегаю людей, — вдруг признался Александр. — Потому что однажды предал того, кто доверял мне больше всех.
Он рассказал историю студенческой вечеринки, случайную оплошность, после которой разрушилась дружба. Ничего страшного не случилось, но факт был налицо — он подвёл друга. Тот ничего не сказал, просто уехал, оборвав все связи.
— У вас есть его фото? — тихо спросила Маша.
Александр кивнул и достал старое фото из бумажника. На нём двое молодых парней весело обнимались перед университетским общежитием. Маша присмотрелась к лицу второго и замерла. Сердце екнуло. Этот человек был поразительно похож на молодого Виталия Семёновича.
— Его зовут Виталий? — чуть дрогнувшим голосом спросила она.
Александр удивлённо вскинул брови:
— Да… Виталий. А откуда вы знаете?
— Виталий Семёнович, — прошептала она. — Он мой директор.
Домой Маша вернулась преобразившаяся. Когда внедорожник Александра остановился у её дома, у калитки их уже ждал Яшка — с гармошкой и решимостью во взгляде.
— Маша! Выходи за меня! — выпалил он без предисловий. — Я тебе и крышу подлатать помогу, и забор новый поставлю!
Мария рассмеялась и мягко коснулась его плеча.
— Яшка, милый, спасибо. Но, кажется, пришло время выбрать свою дорогу. Не сердись на меня.
Из машины вышел Александр. Яшка недовольно оглядел его с ног до головы, пробурчал что-то про «городских хлыщей» и, надувшись, ушёл прочь, печально перебирая меха гармони.
Александр волновался перед встречей с Виталием как школьник. Маша взяла его за руку:
— Всё будет хорошо. Он добрый. Он простит.
В доме Виталий Семёнович уже хлопотал около стола, заваривал чай, то и дело подходил к окну. Он знал, кого привезёт ему Маша. Когда Александр вошёл, оба мужчины замерли, не в силах отвести взгляд друг от друга. За спиной — двадцать лет боли, обиды, разлуки.
Мария помогла Александру найти первые слова извинений. А потом говорить стало не нужно. Александр сделал шаг вперёд, и они обнялись. Сначала неловко, будто пробуя на вкус прошлое, а потом крепко, по-настоящему. В этом объятии были и слёзы, и прощение, и радость воссоединения. Та стена, что много лет стояла между ними, рухнула без следа.
Прошёл год.
Летний день был залит солнцем. Вся Новоандреевка собралась на свадьбе. Маша в скромном белом платье, счастливая и светящаяся, стояла рядом с Александром, который смотрел на неё, как на чудо. Среди гостей — Виталий Семёнович, обнимающий своего вновь обретённого друга. А под берёзой Яшка энергично растягивал меха гармони, и вся деревня плясала, празднуя рождение новой семьи — необычной, большущей и невероятно доброй.