Лене было тридцать четыре.
Двенадцать из них — в браке с Романом. Спокойные, ровные отношения, без бурных всплесков, но с уважением, привычкой и чем-то вроде… нежной усталости. У них растет сын , почти выплатили ипотеку, научились не ругаться по пустякам. Она верила — у них всё хорошо.
До того вечера.
Всё началось с задержки автобуса. Её отпустили с работы на полчаса раньше, а автобус — не приехал. Такси не было, и Лена решила пройтись. Неспешно, по дворам. Мимо супермаркета.
На секунду она остановилась: не зайти ли за сыром? Рома по утрам любит бутерброды. Но передумала — дома оставался кусочек.
А потом, свернув во дворы, она почти машинально подняла голову.
И увидела.
Серебристый «Форд», их «Форд». Стоял у кафе. Внутри — силуэт Ромы. И рядом — женщина. Моложе. С распущенными волосами.
Они сидели близко, Рома что-то сказал, и она засмеялась, положив руку ему на грудь. Потом он потянулся и… поцеловал её. Не быстро, не «по-дружески». А так, как целуют, когда забывают, что вокруг мир.
Лена остолбенела. Как будто сердце сжали рукой. Она не ожидала. Никогда. Даже мыслей таких не было.
Он не заметил её. Она стояла за деревом, как вор, как подглядывающий чужую жизнь человек. Хотя это чужое ,было её.
Прошла минута. Потом вторая.
Лена развернулась и пошла прочь. Тихо, медленно, будто боялась, что, если сделает резкий шаг, всё вокруг разлетится в щепки. Хотя оно и так уже трещало.
Она пришла домой через двадцать минут. Сняла обувь, помыла руки, налила себе чай. Ни слёз, ни истерики. Просто звенящая пустота.
Сын был у бабушки — уехал на каникулы. В квартире стояла тишина, редкий вечер без звуков телевизора и запаха ужина.
Рома пришёл ближе к девяти. Как обычно — лёгкий запах одеколона, уставшая улыбка.
— Привет, — сказал он, кидая куртку на вешалку.
— Привет, — ответила Лена, глядя в экран телефона.
Он подошёл, поцеловал её в щёку.
И вот тогда… она отшатнулась. Невольно.
— Ты чего? — удивился он.
— Я тебя сегодня видела. — спокойно, даже слишком.
— Где? — Роман напрягся.
Лена повернулась к нему лицом.
— У кафе, «У Палыча». С той. В машине. Ты её поцеловал.
Молчание.Длинное.Неприятное.
Он не стал врать. Ни слова про «это не то, что ты подумала», ни «она просто коллега». Видимо, понял: бесполезно.
— Я не знаю, как так вышло, — наконец выдохнул он.
— А я — знаю, — кивнула Лена. — Просто захотелось новенького. Свежего. Без повседневности.
Она встала. Спокойно так, без крика сказала:
— Я соберу вещи. Уеду на время . Не к маме. Просто пожить отдельно. Потом поговорим. Но жить, как раньше… я не смогу с тобой.
Он не удерживал.
Только стоял, опустив голову.
А Лена в тот вечер собрала рюкзак. И ушла.
—Лена сняла комнату у знакомой женщины. Та уехала на месяц в санаторий, ключи оставила племяннице. Квартира была старая, с вытертым линолеумом, узкой кроватью и запахом пыли — но Лену это устраивало. Она не хотела комфорта. Хотела тишины. И одиночества.
Первые две ночи она не спала. Лежала, смотрела в потолок и пыталась понять: почему ,что не так ? Когда между ними образовалась трещина?
А главное — почему она её не увидела,
эту трещину?
Она вспоминала их первые годы, поездку в Сочи, как Рома носил её на руках по воде, как ночью они ели арбуз прямо на балконе. Как он смеялся, когда она разбила кружку, и сказал: «Значит, к счастью». Как называл её «моя Лисичка».
А теперь — «лисичке» тридцать четыре, с утра — отчёты, вечером — борщ, по выходным — уборка, и, видимо, этого стало недостаточно, чтобы её любили.
Но это не была вина. Это была реальность. Люди устают. Отдаляются. И иногда — уходят к тем, с кем проще. Без обыденности.
На третью ночь она заплакала. Тихо, без истерики, а так, как плачут взрослые: беззвучно, горько, с горлом, стянутым внутри. По себе. По той, прежней себе, которая была любимой, нужной, верящей.
На четвёртый день он написал:
> «Прости. Я всё разрушил. Я не знаю, зачем. Не хочу тебя терять. Давай поговорим.»
Она долго смотрела на сообщение. Не отвечала. Не хотела.
Позже он позвонил. Она сняла трубку.
— Лена, я… Я идиот.
— Это не обсуждается, — спокойно ответила она. — Обсуждается только одно: зачем ты мне теперь?
Он молчал.
— Ты не первый мужчина, который выбрал кого-то «полегче». Ты просто оказался слабее, чем я думала.
— Я хочу, чтобы ты вернулась, — выдавил он.
— А я — чтобы у меня не дрожали руки, когда я слышу твой голос. Мы оба хотим невозможного.
Она повесила трубку. И вдруг почувствовала, что внутри будто что-то сдвинулось.
Сын вернулся от бабушки через неделю. Лене пришлось приехать домой, чтобы встретить его.
Он открыл дверь, как всегда громко, с рюкзаком наперевес и шоколадкой в руке.
— Маааам! Я дома!
Лена обняла его крепко. Долго. Молча.
— Ты чё… плакала? — шепнул он.
— Немного, — честно ответила она. — Но уже лучше.
Он не спрашивал,что произошло Он знал, он видел .Дети всегда чувствуют больше, чем мы думаем.
Вечерами они ели макароны с сыром и смотрели старые мультики. Смеялись. Почти как раньше. Почти.
Позже он подошёл и сказал :
— Мам, если ты не хочешь жить с папой… это нормально. Я всё понимаю.
Она удивлённо подняла на него глаза.
— Откуда ты знаешь?
— Я слышал, как ты с папой говорила по телефону. Я не подслушивал, просто… ну, ты же знаешь,как все слышно,когда тихо.
Лена обняла его снова. И в этот раз — уже не из боли, а из благодарности.
Прошёл месяц. Потом второй.
Лена подала на развод . Рома пытался вернуть всё, приходил, говорил, просил. Он изменился. Стал мягче. Но…
Лена уже была другой.
Она поняла главное: её ценность — не в том, любит ли её мужчина. А в том, что она умеет быть собой. Одна. С сыном. С друзьями. На работе. В метро. Где угодно.
Однажды, собираясь на день рождения подруги, она впервые за долгое время смотрела в зеркало и улыбалась себе. Не потому что похудела и надела новое платье. А потому что увидела — в глазах был свет.
Она выбрала для себя жить полноценной жизнью. Не мстить. Не ждать. А просто жить. Для себя. Для сына.
Они встретились в кафе. Не случайно.
Рома предложил поговорить. Спустя почти три месяца после того, как их развели.
Он пришёл раньше, сидел с чашкой капучино, нервно стучал пальцами по телефону. Увидев Лену, встал.
— Привет, — тихо сказал он.
— Здравствуй, — так же спокойно ответила она.
Лена села напротив. Он посмотрел на неё — внимательно, как будто впервые.
— Ты изменилась, — сказал Рома.
— Наверное, — улыбнулась. — Просто больше не держусь за то, что не держится за меня.
Он опустил глаза. Долго молчал, потом сказал:
— Я был дураком. Прости. Искал лёгкость, когда нужно было нам поговорить. Не уходить от проблем.
— Я не обижена, Ром, — перебила она мягко. — Серьёзно. Ты сделал, что сделал. Я сделала, что могла. Просто… мы где-то перестали быть «мы».
Он выдохнул.
В этот момент он понял — она действительно отпустила. Без злости. Без желания вернуть всё назад. Просто — перешла на другую сторону жизненной дороги.
— Ты стала счастлива, тебе очень хорошо ? — спросил он.
Она подумала, и ответила не как в кино, где героиня сразу отвечает: «Очень», а по-настоящему, с достоинством:
— Я — спокойна. Я честна с собой. Я не просыпаюсь с тревогой и не живу в ожидании подвоха. А это уже немало.
Они посидели ещё немного. Потом он встал.
— Если когда-нибудь…
— Не надо, — улыбнулась Лена. — Лучше оставим всё как есть. У нас был хороший путь. Но теперь — у каждого своя дорога.
Они расстались. Без ссор. Без драм.
Через месяц Лена с сыном ,переехала в новую квартиру. Маленькую, но свою.
Сын помогал собирать коробки, раскладывать книги. Потом, устроившись на подоконнике, спросил:
— Мам, а у нас теперь начинается новая жизнь?
Она засмеялась:
— Да. Только без обмана. Просто — нормальная жизнь.
Он кивнул.
А Лена, убрав волосы за ухо, посмотрела в окно. Был закат. Тёплый, мягкий. Это всего лишь закат дня , но не в коем случае жизни. Жизнь продолжается. И она прекрасна.