Ты, Захар. Зачем пришёл? – Баба Оля, вытаскивающая котелок из печи, оглянулась на стук открывшейся двери.
— Я, баб Оль. – Вошедший мужчина воровато оглянулся косившими глазами. – Да всё за тем пришёл, будто не знаешь. – Ухмыльнулся он в густые усы.
— Зря ходишь. Ничего не выходишь. – Бабка поставила на стол котелок с картошкой. – Разве что, поужинай со мной. – Пригласила она, садясь на стул.
— Сыт. – Захар сел напротив и, наклонившись над столом, зло зашептал. – Баб Оль, подобру прошу, отдай клад. Ну накой он тебе? Тебе жить осталось два понедельника, а с собой туда не унесешь. А я на эти деньги в город подамся.
— Подобру, говоришь. – Баба Оля печально улыбнулась. – Много ли ты про добро знаешь? Не ты ль в войну иродам этим прислуживал? Сколько крови то на твоих рука? От земного суда, может, и уйдёшь, так ведь ещё другой суд есть. – Баба Оля подняла глаза к иконе в углу за спиной незваного гостя.
— Нет, нет, на моих руках крови. И суда никакого нет. – Захар задрожал и заговорил скороговоркой, будто ёжась от пристального взгляда в спину.
— Уходи, Захар. – Отрезала бабка. – Сколько раз уж я тебе говорила, клад мой только доброму человеку с чистым сердцем откроется.
— Брось эти сказки. – Перебил Захар. – Говори, где шкатулка. – Кулаки его сжались, глаза злобно сверкнули.
— Уходи. – Повторила баба Оля и посмотрела в темноту за окном.
— И то правда, вся деревня спит. – Захар тоже посмотрел в окно. – Молчи, молчи, сам найду. – Ощетинился он и, вскочив с табурета, кинулся в комнату.
Загремели падающий на пол вещи, полетели тряпки из старого сундука.
— Да что ж ты делаешь?! – Баба Оля, прихрамывая, поспешила спасать нехитрое имущество.
— Нет, говоришь, ничего?! – Рассмеялся Захар, думая, что он на верном пути, раз бабка засуетилась. – Не мешай. – Он грубо оттолкнул её. Баба Оля от сильного удара не удержалась на больных ногах, оступилась и повалилась. Головой аккурат на угол маленькой тумбы. Охнула и обмякла. – Бабка, ты чего? – Встрепенулся Захар, видя, как из-под цветастого платка бабы Оли растекается бурое пятно. – Сама виновата. – Оскалился он и принялся искать дальше…
Много лет уж в деревне ходила байка, будто у старой бабки Оли клад припрятан. В деревне её кем-то вроде знахарки считали. Знали, что умеет она травами, да шепотками болезни лечить, заговаривать. За это её в основном уважали, но кто-то и побаивался, ведьмой считал. Отсюда и байка пошла, мол, какие-то невиданные богатства у бабки хранятся, да только клад этот она заговорила так, что никто найти не сможет. Большинство в это не верило, называя историю с кладом сказкой, но были и такие, кто верил. Особенно Захар. Мужик он был жадный, да хитрый. И жена у него под стать была – самая скандальная баба на деревне. Ни раз уж приходил к бабе Оле Захар с просьбой отдать клад. И обхаживал и уговаривал и грозился, да только всё с пустыми руками уходил. А потом грянула беда большая для всего народа – война началась. Тяжело пришлось жителям деревни, как и всем в то время. Мужики, кто мог на фронт ушли, да в партизаны, бабы, дети, да старики в деревне остались. А Захар не ушёл, косой он с детства был, один глаз почти не видел, на том и выехал. А вот когда фашисты в деревню пришли, лебезил перед ними, заискивал. Когда партизан, что в лесу неподалёку скрывались, окружили, а потом расстреляли прилюдно, все сочли, что их Захар выдал. Правда ли не правда была, не доказали, но народ в деревне его с тех пор ещё пуще невзлюбил. А он ничего ходил по деревне, глаза ни от кого не прятал. Теперь уж война закончилась, возвращались домой солдаты, возвращались люди к мирной жизни. Стали поговаривать, что власти всерьёз взялись за предателей, по всем населённым пунктам, по всем эпизодам проводятся расследования. И что предателей не щадят. Чаще прежнего Захар к бабе Оле захаживать стал. Всё просил, да требовал, чтоб она ему клад отдала. Рассчитывал, что с этими деньгами уйдёт от наказания. Но бабка стояла на своём: клад сампокажется тому, кто его достоин. Да и внучка её названная Люба, за бабку заступалась. Маленькая, худая, а кочергу схватит и на Захара идёт.
Любу баба Оля ещё в начале войны приютила. Девчонка была совсем, тринадцать лет. Шли через деревню беженцы, вот и она с ними. Провожали их местные из-за заборов печальными глазами, что есть подавали, конечно, хлеб, молоко, картошку. Люба тогда без сил упала у дома бабы Оли. Поспешила старуха, голову девочке приподнимает, в рот отвар заливает какой-то. А все идут и идут мимо, вздыхают только, не останавливаются.
— Где ж мамка её? – Спросила у одной женщины баба Оля.
— Четыре дня назад бомбили обоз наш, много кто не выжил. Вот и у неё и мать, и сестрёнку младшую убило. – Объяснила женщина.
— Как же она теперь? Куда ж? – Забеспокоилась баба Оля.
— Да как все. – Пожала плечами женщина и, опустив глаза, пошла дальше.
Баба Оля Любу у себя оставила, выходила. Теперь уж почти восемнадцать лет внучке. Красавица выросла, да помощница. В ту пору как раз на неделю уехала она с остальной молодёжью в соседнюю деревню, колхозу помочь, дел много, а рук не хватает. Захар, как это прознал, так и заявился.
Всю ночь Захар клад искал, всё перерыл, перевернул и в доме, и в погребе, и на чердаке. Ничего не нашёл.
— Неужели, и правда, сказки всё это? – Злился он под утро, волосы на себе рвал. Да делать нечего, уходить нужно. Не ровен час придёт кто, ещё и смерть бабки на нём будет. – Ведьма, проклятая! – Бросил гневно Захар в сторону бабы Оли, которая всё так же лежала неподвижно на полу, и выскочил из дома. Светало.
До деревни Ивана подбросил проезжающий грузовик. Водитель разбудил задремавшего попутчика на рассвете: «Дальше везти не могу, не положено, по шапке получу» — как бы, извиняясь объяснил он. Иван и тому был рад и дальше зашагал пешком, привыкший за время войны и не к таким походам. Куда он шёл, он и сам не знал, может быть в город, может быть, где-то по дороге пригодятся его руки. Сейчас всюду восстанавливают деревни, сёла, колхозы, города, предприятия. Вот только от деревни Ивана ничего не осталось, сгоревшие избы, да воронки от снарядов. Сказали, что и жителям не удалось спастись. А значит и матери его в живых не осталось. На отца похоронка пришла ещё в самом начале войны. Ивану тогда семнадцать было, но не утерпел, приврал на призывном пункте и отправился мстить, за батю, да за весь народ. Всю войну прошагал, уж под самый конец получил тяжёлое ранение. Почти полгода в госпитале провалялся, и теперь шёл, куда глаза глядят. Все и всё вокруг новую жизнь начинают, и у него вся жизнь впереди, не унывал Иван. Когда он подходил к той деревне, светало. Деревенские рано встают, это он знал по себе, поэтому решил постучать в крайнюю избу, разузнать, может, какая работа для него тут найдётся. Из-за поворота ему показалось, что из ворот выскочил, нервно оглядываясь, мужик, но когда Иван подошёл ближе, никого не было.
— Хозяева! – Окликнул Иван негромко, заглядывая через забор. Никто не отозвался. Хотел было уже парень идти дальше, как скрипнула на ветру входная дверь. «Что ж это, нет никого, а дверь открыта» — удивился Иван и решил войти. Может, конечно, и не живёт тут уж никто, да только прибрано в ограде, странно. – Хозяева. – Ещё раз окликнул Иван, входя в дом. Он сразу заметил, что в доме всё перевёрнуто, выворочено из шкафов. «Да, видать, и правда, никто не живёт» — решил он и хотел уходить, как вдруг ему почудился стон из глубины комнаты. Иван, стараясь ступать осторожно, вошёл в комнату. – Ох, ты ж! – Только и вырвалось у него, когда он увидел бабу Олю и растёкшуюся возле её головы кровь.
Бабка была ещё жива, это он сразу понял, но еле дышала.
— Ничего, и не таких с того света вытаскивали. – Вспомнил боевых товарищей Иван и аккуратно перенёс бабу Олю на кровать. – Доктора бы. – Сокрушался он, перевязывая чистым полотенцем промытую рану. Подопечная его вновь слабо застонала, и Иван попытался влить немного воды в её пересохшие губы.
— Баб Оль, ты дома? – Раздался за окном женский голос. Иван поспешил на улицу. – Ты кто? – Удивлённо спросила, вошедшая во двор женщина.
Иван наспех объяснил, кто он и что произошло. Женщина взволнованно закачала головой и вошла в дом.
— Доктора бы. – Повторил Иван, входя за женщиной следом.
— Где ж его взять доктора. У нас он один на три деревни. Баба Оля наша и сама, как доктор, скольких людей своими примочками, да отварами на ноги поставила. Вот и Илюшку моего недавно вылечила. Лихорадил он сильно, с неделю в бреду лежал, думали всё, не жилец, а баба Оля выходила. Я за то ей вот молока принесла. Жалко Любушка уехала, баба Оля и её научила от чего какая травка. – Посетовала соседка.
— Кто это? Куда уехала? – Поинтересовался Иван.
— Внучка её. В соседнюю деревню, в помощь уехали они. – Объяснила женщина.
— Так, может, сообщить? – Ивану очень хотелось помочь.
— А может, и сообщить. – Соседка оценивающе взглянула на парня. – Только там километров двадцать, а добираться у нас не на чем.
— Я дойду, вы только объясните, куда. – Заверил Иван.
Не прошло и пяти часов, как в соседней деревне, выслушав Ивана, взволнованная Люба выспросила у председателя подводу, чтоб поскорее добратьсядомой. Всю дорогу она нервно кусала губы, сцепив на коленях тонкие руки. Иван, невольно залюбовался девушкой. «Эх, при других бы обстоятельствах такую красавицу встретить. – Сокрушался он про себя. – А сейчас и не до знакомства».
— Даже глаз не открывала. – Покачала головой соседка, встретившая Любу с Иваном.
Люба была сдержана и сосредоточена, она ловко принялась орудовать у печи, заваривая в котелке нужные травы. Иван мялся рядом, не зная, чем помочь.
— Дров принеси. Воды. – Командовала Люба, и Иван с удовольствием принялся выполнять поручения.
— У каких злодеев только рука поднялась. – Сжал кулаки Иван, когда они с Любой уже поздним вечером сидели на кухне. Баба Оля так и не пришла в себя, но дыхание её стало ровнее. Люба немного успокоилась.
— Догадываюсь я, кто это был, и что ему нужно было. – Грустно вздохнула девушка. – Не иначе как Захар опять за кладом приходил.
Иван удивлённо обвёл глазами убогую обстановку. «Не повредилась ли умом девушка от переживаний? Какой ещё клад?» — пронеслось у него в голове. Люба, поняв его замешательство, рассказала историю про клад бабы Оли, про то, как сама она попала к ней, и про то, как Захар ходил, грозился.
— Клада, положим, никакого и нет. – Иван в этом ничуть не сомневался. – А вот обидчика наказать надо. – Тут Иван вспомнил, что ему померещился мужик, выбегающий утром из избы.
— Есть клад, нет, для меня не имеет значения, баба Оля мне жизнь спасла. А обидчик, от наказания не уйдёт, коли так суждено. – Рассудила Люба и спохватилась. – Ты-то теперь куда?
Иван пожал плечами и рассказал о себе. А пока рассказывал, Люба, наконец-то, его и рассмотрела, весь день разве ж до этого было. Красивый парень, да и вон, какой участливый.
— Рабочих рук и в наших деревнях не хватает. Нравится, так оставайся. Поговори завтра с председателем. Он тебя и на постой определит. – Сказала Люба, покраснев, очень уж её захотелось, чтоб парень остался.
— Так и сделаю. – Улыбнулся Иван. – А сегодня, можно в сарае у вас переночую?
— Холодно в сарае-то.
— Ничего, я привычный. – Иван снова улыбнулся и поторопился выйти, понимая, что девушке нужно отдохнуть после такого волнительного дня.
Чуть свет с новостями прибежала соседка. Захара нашли утопшим в реке.
— Берега у нас пологие, с моста, что ль, оступился пьяным. – Пожимала она плечами, не понимая, как можно утонуть в их небольшой речушке. Люба и Иван невольно переглянулись.
Председатель принял Ивана с распростёртыми объятьями, рук, действительно, не хватало.
— А жить вон хоть в дом Петра Вехренцева заезжай. Пустует. Петра с партизанами тогда расстреляли, а жена его с сыном куда-то к дальней родне подалась.
Дом стоял как раз по левую сторону от дома бабы Оли. Вечером Иван зашёл к Любе, рассказать, новости о себе, да узнать, как здоровье её бабушки.
— Пришла в себя, тебя спрашивала, как узнала, кто её спас. – Люба улыбалась уже веселее. – Зайди, поздоровайся. – Она подтолкнула парня в комнату.
Баба Оля лежала, приподнявшись на подушке. Она внимательно посмотрела на вошедшего.
— Садись. – Кивнула она на стул, возле кровати. Иван сел. Бабка долго пристально смотрела на него. А потом сказала:
— Спасибо.
— Да я что, я ведь ничего такого не сделал. – Начал оправдываться Иван, но она остановила его, приподняв сухую руку.
— Вижу, парень ты хороший. Слыхал, небось, про клад мой? – Иван кивнул и, хотел было прибавить, что не верит в это, но баба Оля опять заговорила. – Жить мне осталось до утра, уж я это точно знаю. А клад мой не простой, не зря меня ведьмой зовут. Полюбилась тебе моя Люба? – Иван смущённо кивнул. – Женись, не мешкай, вам двоим его и отдам. По слову моему счастье, да удача прилепятся к вам на всю жизнь. Вот такой он, клад. – Говорить ей было всё тяжелее, Иван это понял, и решил, что бабка опять в горячке и бредит, настолько бессвязной показалась ему её речь.
Поутру баба Оля не проснулась. Каждый день после похорон Иван заходил к Любе, узнать как она, да чем помочь. Но главный разговор всё начать не решался.
— Люба, я понимаю, что сейчас не время. – Осмелился он, наконец. – Но там, под пулями, я научился ценить каждый миг. Вот только ты был, а через мгновение тебя может не быть. Не сказал, не сделал, а потом уже и не сможешь. Я сейчас скажу, а ты решай: люблю я тебя, выходи за меня замуж.
Люба покраснела, опустила глаза и ответила:
— Кто ж его знает, когда для чего время. Я тебя тоже люблю и замуж согласна.
Никто в деревне не осудил, что свадьбу так рано после похорон сыграли. Устали люди от горя, соскучились по праздникам, рады были за молодых. Отгуляли свадьбу весело. Да и с погодой повезло. А вот после полили холодные осенние дожди. На третий день в избе Любы с Иваном закапало с потолка. Иван полез на чердак, чтоб залатать бреши. Подковырнул старые доски, а там шкатулка небольшая.
— Неужто, был он, бабы Оли клад? – Всплеснула руками Люба, когда муж показал ей находку. Открыли шкатулку, а там, и правда, деньги. Не так, чтобы много, но хватит не только крышу починить, но и весь дом поправить. – Из-за этого баба Оля себя не пожалела? – Грустно покачала головой Люба.
— Мне она совсем другое про клад рассказывала. – Иван решил отвлечь жену от грустных мыслей и пересказал свой разговор с бабой Олей.
— Счастье, да удача прилепятся к вам на всю жизнь. – Улыбнулась Люба, повторив бабкины слова. – Я своё счастье уже нашла. – И она прильнула к плечу мужа.
— Я тоже. – Иван обнял её и поцеловал в висок.
Правда ли нет, что заслуга в том бабы Оли, но счастье и удача, действительно, крепко поселились в семье Ивана и Любы. Всё, за что б Иван нибрался, получалось у него споро, да ладно. И дом был самым добротным в округе, и огород урожайным, и хозяйство росло на глазах. Да и семья росла: пятеро ребятишек народилось, здоровых, да пригожих, на радость родителям.
Золотую свадьбу Иван и Люба отмечали в кругу детей, внуков и правнуков.
— Деда, а это кто? – Одна из внучек, восьмилетняя Олечка с интересом разглядывала старинный альбом с фотографиями. С одной из помутневших фотографий смотрела внимательным взглядом старушка в цветастом платке.
— Это тёзка твоя. Баба Оля. – Дед Ваня потрепал внучку по макушке. – Она нам с твоей бабушкойЛюбой клад подарила.
— Клад? – Удивилась Олечка.
— Клад. – Заговорщически подмигнул дед и рассказал внучке эту историю почти так же, как я вам.