Свадьба прошла с размахом — Алина светилась от счастья, а Дмитрий не отходил от неё ни на минуту. Он нес её на руках из ЗАГСа, клялся в вечной верности, кружил в вальсе под звуки оркестра. Родители невесты хоть и сомневались в женихе, вслух не возражали — слишком уж безупречным казался Дмитрий: галантный, холёный, с безукоризненными манерами. Букеты для свекрови, коробки конфет, галантные поклоны — всё было на месте.
Но Галина Степановна, мать Алины, с первой встречи невзлюбила зятя.
— Мам, ну что тебе не так? — удивлялась Алина. — Он же само очарование! Держит дверь, подаёт пальто, помогает сесть в машину. Настоящий джентльмен!
— Дочка, то, что ты перечисляешь — это просто хорошее воспитание, не больше. Но за манерами может скрываться что угодно. Ты хоть знаешь, какой он без этой светской маски?
— Он обычный человек, мама. Не без недостатков, конечно, но кто из нас свят?
Галина Степановна лишь вздохнула: дочь влюблена, и спорить бесполезно.
После свадьбы молодые отправились в путешествие. Алина трепетала от радости:
— Целых десять дней наедине! Только ты и я! Как в сказке!
Заселившись в номер, Дмитрий любезно предложил:
— Солнышко, разложи вещи, а я сбегаю за продуктами.
Алина быстро разобрала свою сумку и, не задумываясь, открыла его чемодан. Через мгновение остолбенела.
Внутри аккуратными стопками лежал целый гардероб — семь пар носков и трусов, столько же маек, десять рубашек, три костюма и пара туфель. Словно он ехал не на отдых, а на долгую командировку. Всё это бережно уложила его мать.
Алина усмехнулась, не придав значения, но ещё не понимала, что это — не просто забота, а первая тревожная звоночек.
На пятый день выяснилось, что чистой одежды почти не осталось. Не из-за нехватки, а потому что Дмитрий, снимая вещи, бросал их на пол. Он никогда не надевал их дважды — просто брал новые. Алина сначала мягко напоминала, потом просила, а потом сама подбирала с пола футболки, носки, обёртки от шоколадок, стаканы, огрызки.
— Дим, ну брось бумажку в ведро. Оно прямо здесь, — пыталась она достучаться.
— Алина, мы в отеле. Здесь есть горничные, — лениво отвечал он. — Им за это платят. А дома мама всё сама убирает. Я так привык.
Слова «самостоятельность», «взрослый мужчина», «уважение» явно не имели для него значения. Он оставлял тарелки там, где ел — на тумбочке, на кровати, на полу. Его не волновали крошки, пятна, запах. Алина сначала терпела, потом взорвалась.
После возвращения стало только хуже. Его привычка разбрасывать вещи и оставлять грязную посуду где попало довела её до белого каления.
— Дмитрий, у нас нет прислуги. Если ты что-то разбрасываешь — убирать приходится мне. Я не твоя уборщица, — сказала она сквозь зубы.
— Ты — жена. Хозяйка. Дом — твоя забота. У нас мама никогда не ныла, всё делала сама. Видно, тебя плохо воспитали, — бросил он, не отрываясь от телефона.
Алина промолчала. А на следующий день, пока Дмитрий был на работе, собрала его вещи, вызвала такси и отправила всё к его маме. Потом сменила замки.
Вечером, когда Дмитрий тщетно пытался открыть дверь, она спокойно произнесла в трубку:
— Твои вещи у твоей мамы. Возвращайся к ней. Мне нужен муж, а не маменькин сынок, который считает жену служанкой.
Через два дня примчалась Людмила Ивановна, свекровь.
— Алина, ты совсем рехнулась? Выгнала мужа, вещи выбросила! Он тебя ударил? Оскорбил? Из-за того, что не убирает? Да ты с катушек съехала!
— Людмила Ивановна, ваш сын не просто не убирает — он живёт, как свинья. Я не намерена существовать в хлеву и быть его нянькой.
— Это всё ваши дурацкие феминистские идеи! Жена должна заботиться о муже и доме! Так испокон веков было!
— Тогда пусть живёт с вами. Вы умеете собирать за ним мусор, стирать носки, отмывать чашки. Я — нет. У меня своя работа, и сил на уборку после взрослого дядьки у меня нет.
— Ты что, разводиться собралась?! Вы же только расписались!
— Да, я подаю на развод. У меня нет времени его перевоспитывать, а жить в таком бардаке — не намерена.
Свекровь хлопнула дверью, но через неделю снова позвонила: уговаривала, рыдала, обвиняла. Алина не реагировала. Развод оформили быстро.
Теперь Людмила Ивановна снова живёт с сыном. Подбирает за ним фантики. И, возможно, наконец понимает, что в мире, где женщина — не рабыня, её «золотой мальчик» так и не повзрослел.