Юля, как куколка на витрине, всегда была тщательно упакована в блестящую обертку. Накладные ресницы, пышная укладка, из-за которого голова казалась больше, чем нужно, подведенные глаза, помада… улыбка, готовая вспыхнуть в любой момент, — она была живым воплощением оптимизма, даже когда жизнь подбрасывала ей лимоны, из которых, как известно, нужно делать лимонад (правда, Юля предпочитала добавлять в него шампанское).
Она верила в любовь с первого взгляда так же искренне, как дети верят в Деда Мороза. Она мечтала о судьбоносной встрече, о принце, который увезет ее в закат… ну, или хотя бы о бизнесмене.
Проблема заключалась в том, что ее “принцы” оказывались не совсем из королевских семей, а скорее наследными принцами проблем.
Первым был Сергей.
Огромный, как шкаф, с руками, перепачканными мазутом, и взглядом, проникающим вглубь любого двигателя. Автомеханик от бога, Сергей мог разобрать и собрать даже “Копейку” с закрытыми глазами, но зачастую не мог связать и двух слов. Юля влюбилась в его в уверенность, в запах машинного масла, который казался ей ароматом мужественности. Она видела в нем скалу, опору…
— Молчаливый, надежный! С таким не пропадешь!
Надежный, как выяснилось, был не столько надежным, сколько глухим к ее словам. Сергей не любил разговоры. Он считал, что слова только мешают работать. Романтику он презирал, а цветы — пустая трата денег на то, что вянет через три дня. Он проявлял свою любовь, подкручивая гайки в карбюраторе ее машины и принося домой охапки увядших гвоздик, которые его знакомый не распродал, пока у них еще был “товарный” вид (единственное место, где он мог достать их бесплатно, можно догадаться, где именно).
Юля старалась, крепилась, убеждала себя, что главное — надежность и стабильность. Она родила Настю, надеясь, что ребенок их сблизит. Но даже крошечная Настя не смогла растопить лед в сердце Сергея. Через пять лет Юля сдалась.
— Мне нужно, чтобы со мной разговаривали! – вопила она, — Я не могу жить с молчаливым истуканом! Мне нужно, чтобы меня слышали!
Сергей молча почесал затылок и продолжил возиться с двигателем “Волги”, которую чинил для соседа.
Кажется, он даже не заметил, что Юля уходит.
Мужем под номером 2 был Борис.
Изысканный, как китайский фарфор, и хрупкий, как бабочка, залетевшая в дом. Преподаватель философии в местном университете, он жил в мире абстрактных понятий и высоких материй, совершенно не замечая происходящее вокруг себя. Борис говорил красиво, витиевато, словно писал стихи не чернилами, а шелком. Он сыпал цитатами из Ницше и Камю, рассуждал об экзистенциальном кризисе и бренности всего сущего. Юля таяла, слушая его рассказы. Наконец-то, думала она, мужчина, который ее понимает.
— Он как будто читает мои мысли! — шептала Юля подругам, поправляя воротничок блузки, — Мы с ним родственные души! Мы созданы друг для друга!
Родственные души, к сожалению, жили в разных финансовых реальностях.
Борис был беден и совершенно не приспособлен к практической жизни. Он мог часами рассуждать о Канте и Гегеле, но не знал, как приготовить яичницу и где купить мыло для рук. Юля кормила его, одевала, платила за квартиру, мирилась с его рассеянностью и вечными опозданиями. Она превратилась из музы в домработницу и кухарку.
— Мне нужен мужчина, а не вечный студент! — заявила она, выставляя стопку его книг за дверь, — Я устала спонсировать твою гениальность! Я хочу, чтобы меня любили, а не цитировали!
Борис ушел, философски пожав плечами и процитировав что-то про неизбежность разлуки и поиск истины. Он оставил после себя гору немытой посуды и долги по квартплате.
Третьим был Игорь. Бизнесмен с отточенной улыбкой и холодным взглядом, владелец сети обувных магазинов, он был воплощением успеха и достатка. Игорь был красив, как молодой Ален Делон, богат, как Крез, и щедр, как Дед Мороз в канун Нового года. Он дарил Юле дорогие украшения, возил на экзотические курорты, водил по фешенебельным ресторанам. Он покупал ей все, что она хотела, и даже то, о чем она не смела мечтать. Юля сияла, как новогодняя елка. Наконец-то, думала она, настоящее женское счастье!
— Он исполняет все мои желания! — хвасталась Юля уже подуставшим от ее насыщенной жизни подругам, демонстрируя новое бриллиантовое колье, — Я живу как королева! У меня есть все, о чем можно мечтать!
Королевская жизнь, как выяснилось, имела свою цену.
Игорь контролировал каждый шаг Юли, проверял ее тогда еще кнопочный телефон, читал электронную почту, устраивал скандалы из-за каждого взгляда, брошенного на другого мужчину. Мог и замахнуться. Через год она сбежала от него, оставив все подарки и даже часть своей одежды.
— Мне нужна свобода! — кричала она, вырываясь, — Лучше я буду босиком ходить, чем жить в золотой клетке и бояться каждого своего шага!
Игорь долго присылал ей дорогие цветы и умолял вернуться. Но Юля была непоколебима, как скала. Она больше не хотела жить в страхе.
И-и-и… четвертый муж. Виктор. Вдовец, полковник в отставке, человек с железной выправкой. После эксцентричных отношений с Борисом и Игорем Юля искала тишины, покоя и стабильности. Виктор пришелся тут как нельзя кстати. Он не читал Ницше, не дарил бриллианты, но умел копать картошку, чинить кран и ремонтировать крышу на даче. Он был практичным, хозяйственным и молчаливым.
— Он настоящий мужчина! — говорила Юля подругам, количество которых уменьшалось с каждым новым браком, — С ним я чувствую себя в безопасности. Я знаю, что он меня не предаст и не бросит.
Безопасность, как оказалось, имела привкус жуткой тоски. Виктор любил рыбалку, телевизор, тишину и порядок. Он жил по расписанию, ел по часам и говорил по необходимости. Юля, привыкшая к бурям и вихрям эмоций, увядала рядом с ним, как цветок, лишенный солнца. Через два года она вернулась домой, оставив Виктору все его подарки, включая вязаные носки и сборник анекдотов.
— Мне нужна жизнь! — жаловалась она подругам, — Я не могу жить в мире тишины и картошки!
Перерыв между четвертым и пятым был огромный. Там, между, конечно, были неофициальные, но так, ничего долгоиграющего…
И вот, в 63 года, когда Юля уже простилась с личной жизнью и посвятила себя внукам, появился он — Эдуард. Эдуард был художником, моложе Юли на пятнадцать лет, с горящими глазами, шевелюрой, напоминавшей гнездо, и душой, полной света и красок. Они познакомились на вернисаже. Юля восхитилась его картинами, Эдуард восхитился Юлей. Он увидел в ней не увядающую красавицу, а женщину с богатым внутренним миром, опытом и мудростью. Через месяц они поженились, к всеобщему удивлению и недоумению.
— Ну, это уж точно ненадолго! — шептали оставшиеся подруги, обмениваясь ехидными взглядами, — Куда ей в ее возрасте с таким молодым!
Настя, дочь Юли, к тому времени уже трижды сама мама и опытная жена, только вздохнула и покачала головой. Она привыкла к маминым выходкам и перестала удивляться.
А теперь вернемся немного назад, в прошлое, к той самой Насте, и посмотрим на все эти события ее детским и подростковым взглядом. Это как смотреть документальный фильм, снятый дрожащей камерой ребенка, пытающегося понять мир взрослых.
Настя с пеленок была совсем не такая, как мама.
Уравновешенная, рассудительная, практичная, она больше всего ценила стабильность. Она не верила в любовь с первого взгляда, не мечтала о принцах и не гонялась за иллюзиями. Бесконечные свадьбы матери вызывали у нее недоумение, раздражение и даже злость.
Сергей, хоть и был ее отцом, но всегда казался Насте огромным, неразговорчивым и угрюмым медведем. Он вечно пропадал в гараже, от него пахло бензином, и он почти не обращал на Настю внимания в детстве. Он бурчал что-то невнятное, когда она пыталась с ним заговорить, и так же невнятным, каким-то неуверенным жестом давал ей конфеты и сладости.
— Мам, а почему папа никогда не улыбается? — спрашивала Настя, когда ей было года четыре, теребя край маминого платья.
— Он просто у нас очень серьезный, дочка, — отвечала Юля, поправляя макияж перед зеркалом и не отрывая взгляда от своего отражения, — Он же у нас настоящий мужчина! Он не умеет показывать свои чувства.
Второй мамин муж, Борис, казался Насте странным и непрактичным.
Он вечно ходил с книгой под мышкой, говорил какие-то непонятные вещи и постоянно путал вилку с ложкой. Он забывал выключать свет и оставлял носки под диваном. Настя чувствовала, что маме с ним тоже нелегко. Она видела, как мама закатывает глаза, когда Борис начинает философствовать о смысле жизни.
— Мам, а почему дядя Боря все время говорит загадками? — спрашивала Настя, когда ей было лет семь, глядя на маму снизу вверх.
— Он просто очень умный, дочка, — отвечала Юля, вздыхая и поправляя очки на переносице, — Он же у нас философ.
Настя не понимала, что такое “философ”, но знала, что ей скучно и утомительно с дядей Борей. Она не понимала его шуток и странных привычек.
Третий мамин муж, Игорь, казался Насте опасным. Он дарил маме дорогие подарки, но всегда смотрел на Настю каким-то странным, изучающим взглядом, будто она его раздражает. Он улыбался ей, но улыбка казалась фальшивой. Настя его боялась.
— Мам, а почему дядя Игорь так на меня смотрит? — спрашивала Настя, когда ей было лет одиннадцать, прячась за мамину спину.
— Не много ли вопросов? Он просто очень любит детей, ты ему как дочка, — отвечала Юля, стараясь не смотреть Насте в глаза и нервно поправляя волосы, — Он же у нас такой добрый!
Настя не верила, что дядя Игорь добрый. Она чувствовала, что он злой и что маме с ним плохо. Она видела, как мама напрягается и нервничает, когда он рядом.
Четвертый мамин муж, Виктор, казался Насте стареньким и унылым. Он любил рыбалку, телевизор и тишину. Он мало говорил, много ел и крепко спал. Он не дарил маме подарков, не водил ее в рестораны и не делал ей комплиментов. Он просто сидел на диване и смотрел телевизор. Настя чувствовала, что мама с ним несчастлива.
— Мам, почему ты все время грустишь? — спрашивала Настя, когда ей было тринадцать, обнимая маму за плечи.
— Я просто устала, дочка, — отвечала Юля, отворачиваясь.
Но Настя знала, что ничего хорошего не будет. Она больше не могла смотреть на бесконечные романы и разочарования матери.
В 14 лет Настя твердо заявила, что хочет жить с отцом. Тогда у них уже было не так, как в детстве, отец с ней часто разговаривал, брал с собой на рыбалку и на работу. Сергей, к удивлению Юли, неожиданно согласился. Он всегда любил Настю по-своему, молча и незаметно, и чувствовал, что ей будет лучше с ним, вдали от маминых причуд.
— Мне просто нужно пожить с папой, — объяснила Настя маме.
— Это все из-за моих отношений, да? Я просто хочу быть счастливой, — расплакалась она, — Разве это так много? Разве я заслуживаю быть несчастной?
Настя не ответила. Она понимала, что мама ищет счастья, но искала его не там, где нужно. Она искала его в чужих руках, а не в себе.
Настя уехала к отцу и больше никогда надолго не возвращалась в мамин дом.
Она вышла замуж в восемнадцать лет за своего одноклассника Никиту. Он не был ни философом, ни бизнесменом, ни полковником в отставке. Он был обычным парнем, искренним, честным и любящим. Он просто хотел быть рядом с Настей и заботиться о ней.
Юля, конечно, отнеслась к этому скептически. Она считала, что Настя слишком молода для брака и что ее ждет разочарование.
— Ты еще слишком юна, Настенька, — говорила она, качая головой, — В восемнадцать лет рановато еще об этом думать. Это всего лишь юношеская влюбленность. Это ненадолго. Вот увидишь, скоро вы разведетесь, как и все остальные.
Но Настя знала, что мама ошибается.
Сменялись уже десятилетия, а Настя и Никита по-прежнему были вместе. Они построили дом и вырастили. Они прошли через радости и печали, взлеты и падения, но их любовь оставалась неизменной, как маяк в бушующем море.
А Юля, уже бабушка с довольно большими внуками, продолжала искать свое счастье. Тогда она встретила Эдуарда. Она верила, что это ее последняя любовь, что она наконец-то нашла того самого.
Но жизнь, как всегда, внесла свои коррективы.
И вот настал день серебряной свадьбы Насти и Никиты. В большом ресторане собралась вся семья. Были дети, друзья, коллеги. Все радовались и поздравляли юбиляров. Юля сидела за столом рядом с Эдуардом и смотрела на Настю и Никиту с грустной улыбкой.
— Смотри, какая у нас Настя счастливая, — сказала она Эдуарду, беря его за руку, — А я…
— Ты тоже счастлива, Юленька, — сказал он, — Разве нет? У тебя есть я, у тебя есть Настя, у тебя есть внуки. Что тебе еще нужно?
И там, за столом, Юля поняла, что настоящее счастье было все время рядом с ней. В ее дочери, в ее внуках, в ее семье. Просто она слишком долго искала его не там, где нужно.
***
Эдуард, оказавшийся неожиданно проницательным человеком, научил ее ценить настоящее и радоваться простым вещам. Он не был идеальным, но был именно тем, кто ей нужен.
Они провели вместе много счастливых дней.
Через несколько лет Эдуард неожиданно умер, оставив Юлю одну.
Она горевала, но не сломалась.
Она больше не искала принцев на белых конях, да и года уже не те. Она просто жила. Она помогала Насте с внуками и потом даже с правнуками, занималась благотворительностью, ходила в театр, путешествовала.
И, как ни странно, именно в этот период своей жизни Юля почувствовала, что она этой жизнью довольна.
Она по-прежнему оставалась яркой и эффектной женщиной. Она по-прежнему любила красивую одежду и макияж. Но теперь в ее глазах светились не блеск погони за мечтой, а мудрость, спокойствие и доброта.